[lavimora]

Название: Иринэ
Автор: fandom The Scythian 2018
Бета: fandom The Scythian 2018
Размер: мини, 1324 слова
Пейринг/Персонажи: Татьяна, Лютобор, ОЖП
Категория: джен, намеки на фемслэш
Жанр: ангст
Рейтинг: R
Краткое содержание: Татьяне хочется приглушить чужой огонь. Не убить, а сделать тише. Не позволить спалить все, чего коснется его хозяйка.
Для голосования: #. fandom The Scythian 2018 - "Иринэ"

Татьяна замирает, лишаясь дыхания. Она не может отвести восторженного взгляда. Внутри что-то сжимается, сворачивается змеицей от движений лёгких и изящных. Хочет позавидовать чужому танцу - ей такой не быть. Не выходит.
Вместо этого Татьяна дышит через раз, еле заметно, и наблюдает. За женщиной. Красивой. Темной. Вольной. Желанной.
Она краснеет от взглядов откровенных на танцовщицу. Чужая улыбка зовёт, а тело манит - предлагает. Женщина смеётся грудным низким смехом, когда грубые и мозолистые руки касаются нежной кожи. Танцовщицу тянут в объятия, на колени, и Татьяна прячется за Лютобором, его плечом, не желая смотреть...
На вопрос мужа Татьяна не отвечает, тон ласковый игнорирует, вместо этого тяжёлую чашу из рук забирая. Хмель Татьяна выпивает залпом. И боле не смотрит, не наблюдает. Смеётся, с Лютобором и Всеславом разговаривая почти беспечно, почти легко.
Татьяну обдает жаром гибкого, сильного тела, её смех обрывается под взглядом черных глубоких глаз. Женщина улыбается ей, мимолётно и задорно, прежде чем к Всеславу обратиться, разговор игривый начать. Татьяна хочет возмутиться - восхититься чужой наглостью, но танцовщица задевает её ненамеренно: плечом обнаженным, кистью тонкой, волосом густым. Татьяна теряется. Ей душно и горячо от чужого мимолётного жара. И кажется, что под тонкой кожей - в белых костях, тугих жилах, сильном сердце - живёт огонь. Кажется, будто пламя прорывается сквозь черные-черные глаза, кончики тонких узловатых пальцев, плавные и резкие, диковатые жесты.
Татьяне хочется приглушить этот огонь. Не убить, а сделать тише. Не позволить спалить все, чего коснется его хозяйка.
Её рука в сравнении с чужой холодная, почти ледяная. Она сжимает крепче горячую ладонь, смотря прямо в угольные, полные удивления глаза. Чувствуя, как под её стужей отступает жар.
Татьяне удивительно хорошо от чужой понимающей улыбки...

В горле застревает злой крик. Татьяна вновь цепенеет перед этой женщиной, но не от восхищения, как прежде. От злости и ужаса. От понимания собственной слабости. Острой, обидной, бесполезной.
Танцовщица – гордое, игривое пламя - лежит на земле. Она не двигается толком, но смуглые плечи, покрытые грязью, дрожат от холода и боли.
К сгорбившейся фигурке шагает мужчина, богатырь, и Татьяна готова броситься на него, столько в ней злобы и ненависти. Сильные, огрубевшие от меча руки перехватывают её, за широкую спину задвигают, даря ощущение защищенности. За одно единственное мгновение.
Она не слышит слов Лютобора, не следит за его движениями. Татьяна знает: там, где муж, тишина и спокойствие. Дом - крепкий, словно каменный.
Ей хочется забрать в этот дом, в этот бесконечный поток из тепла и уюта огненную танцовщицу. Она выдыхает облегченно, улыбается еле заметно, понимая – Лютобор поможет ей в этом.
На дворе темная звёздная ночь, и Татьяна сквозь зубы её проклинает. Они не в родном подворье, значит, знахарь только с утра придет.
Остается только раны промыть и ждать.
Первым делом Татьяна Лютобора прогоняет. Он воин, защитник и спаситель, а в делах после теряется. Нечего ему рядом прозябать, взгляда взволнованного от неё не отводя.
Они с танцовщицей вдвоем остаются. Женщина не слышит её и не видит.
Татьяна на бок осторожно танцовщицу кладет, стирает грязь мягкими невесомыми мазками. Её мутит от вида и запаха. От рассеченной кожи, хлюпающего едва слышно мяса, белой кости, виднеющейся тонкой полоской. Стоит Татьяне задеть одну из ран, как женщина стонет хрипло и болезненно. Обречено.
Татьяне жаль её. Жаль чужую красоту, чужой огонь. Стараясь отвлечь, она гладит неповрежденные части тела, вырисовывая круги и узоры, поет негромко, почти шепотом, ласковые колыбельные, вплетая в них чудное имя – Иринэ - услышанное на одном из пиров Князя.

Иринэ громкая.
В родном подворье нет места, где не был бы слышен её смех. Лютобор, решивший оставить раненую подле себя, не возражает, когда женщина остается и после. В деревне она находит своё место быстро и безболезненно. Татьяна боялась, что бывшая теперь уж танцовщица не приживется, не захочет марать руки, не сойдется с местными. Страх оказался беспочвенным. Иринэ лишь запылала сильнее и ярче.
Иринэ любит детей, и сама как ребенок. Такой беспечный и беззаботный. Татьяна заражается этим настроением, ей легко, приятно, тепло. Ей больше не одиноко без Лютобора, пропадающего в походах, без мертвых родителей, оставивших её слишком рано. Громкая Иринэ сжигает это одиночество, делая все… светлее.
Татьяне немного стыдно за то, что засматривается на смуглые, покрывшиеся мозолями, ладони, темные сплетенные волосы, гордую изувеченную спину, легкий танцующий шаг. За то, что сплетает эти волосы излишне медленно, прикасается к ранам излишне мягко. В Татьяне много нежности, ненужной Лютобору, слишком сильному и много повидавшему. Иринэ нежность и ласку принимает с немым пониманием и бесконечной благодарностью. Не отвечает, но сквозь смех зовет Татьяну упрямым ручейком, не пускает без присмотра за деревянные ворота, накидывает на плечи теплую ткань, не позволяя замерзнуть по вечерам.
Татьяна не понимает своей привязанности, но знает, что не откажется от неё.

Она слышит его. Чужое сердечко, бьющееся под собственным. Татьяна задыхается снова, от счастья и восхищения. От понимания: там - внутри - её часть. Хрупкая жизнь питается её силой, растет и крепчает. Татьяна, испугавшаяся поначалу, готова отдать всё ради этой жизни. Защищать дитя от всего мира, от врагов и друзей, от Богов своих и чужих.
У неё много помощников. Каждый в подворье ждет её дитя и не только. Князь благосклонен к ребенку. Он всегда был добр к Татьяне, но, лишь сказав ему о будущем рождении, она впервые увидела, как его лицо смягчается, а тело против воли расслабляется. Впервые перед Татьяной стоял не правитель, а человек. Немолодой, но все еще крепкий телом и духом. Она надолго запомнит его неловкую, дрожащую улыбку и нечитаемый взгляд. Олег благословил её маленькое сердечко, в очередной раз убедив Татьяну – здесь она всегда найдет помощь.
Она легко принимает все увеличивающуюся тяжесть, приговаривая, что мальчишки должны расти большими и сильными. Татьяна знает без повитух, знахарей и колдунов, просто чувствует – сын. Ей не всегда верят, повитуха бурчит на чужое упрямство, а Иринэ, поддерживающая её под руку, заливисто смеется. Красавица Иринэ любит дитя не меньше остальных, она шепчет по вечерам ему сказки о волшебных зверях, поет песни о могучих богатырях и далеких Богах. Иринэ впервые её целует в чистый лоб и округлившийся живот. Татьяна жмурится от этой ласки и чистого грудного смеха. Иринэ в шутку зовет её своей водяной сестрой.
Татьяна злится. Ей больно и очень-очень страшно за себя и своё дитя, но вместо крепкой мужской ладони она сжимает тонкую, смуглую и привычно горячую. Она цепляется за этот извечный жар, прежде чем провалится в туман.
В чувство Татьяну приводит радостный, мурлычащий голос над ухом. Повитуха отдает Татьяне её прекрасного мальчика. Она больше никого не видит и не слышит. В её руках целый мир - маленький и хрупкий, нуждающийся в любви и защите… Кто-то тянет её частичку из объятий, и Татьяна готова зарычать, но горячие ладони на плечах и тихий извиняющийся голос успокаивают. Объясняют. Помогают. Разжать цепкие руки, отдать малыша, показать взволнованному отцу.
Татьяне нравится показывать свое дитя. Хвастаться им перед Князем и Всеславом. Её радует праздник, ведь все это в честь её любимого мальчика. Единственное, что задевает, цепляет, заставляя хмурится, - это черноокий половец. В его чертах и движениях красота, схожая с Иринэ, а в словах и действиях проскальзывают огненные искры. Он мужчина, воин, поэтому горит не переставая, стараясь обжечь её родных. Все то, что так завораживает её в Иринэ, в чужаке непримиримо отталкивает. Победа Лютобора заставляет гордо вскинуть голову и крепче прижать к себе ребенка. Татьяна не забывает - каждый опрокинутый союзник может обернуться врагом.

Татьяна сползает с лошади и попадает в огненные успокаивающие объятия. У Иринэ в темных глазах беспокойство пополам с радостью, а Татьяна, смотря на неё, обнимая, позволяет себе заплакать.
Пускай все закончилось, пускай они с её любимым мальчиком дома, ей все ещё страшно и стыдно. Страшно за Лютобора, за его обещание перед алым народом, за его жизнь, за силу, с которой он теперь не может ужиться. Стыдно перед Иринэ, ведь Татьяна никогда не думала, как именно она попала в их дом, каким путем…
Татьяна плачет, впервые взахлеб, так, что дышать нечем, а хрупкое, но сильное плечо перед глазами расплывается. Малыш вторит её слезам, не позволяя вслушаться в ласковый шепот. Татьяна плачет и за своими рыданиями не сразу замечает, как Иринэ уводит её от родного дома, как не выпускает лошадиные поводья.
Когда она успокаивается, вскидывается, чтобы спросить, возразить, чтобы вернуться к дому, у неё не выходит. Татьяна слышит за спиной лошадиный топот и яростные крики.
В итоге опрокинутый половец обернулся врагом лишь для них…